Если судить по соотношению хлопот и итоговой прибыли, то семеноводство – не самый очевидный вариант для развития фермерского хозяйства. Итоговая цена элитного «посевного» зерна оказывается всего на рубль-полтора выше, чем обычного товарного. Однако все больше аграриев идет по этому нелегкому пути. Почему так происходит? Как считает известный донской фермер, агроном Виктор Дьяченко, главная причина заключается в том, что семеноводство позволяет «заглянуть в будущее»: увидеть, какие сорта наиболее перспективны еще до того, как они пройдут официальные сортоиспытания и поступят в продажу. Хозяйство, в котором Дьяченко работает вместе с братом и матерью (ИП Дьяченко Г.И.), – одно из наиболее продвинутых в Ростовской области семеноводческих предприятий.
Не стать агрономом у Виктора Дьяченко, пожалуй, не было шансов: в советские годы и даже немного в 1990-е его отец возглавлял агрономическую службу крупного колхоза с пашней в 27 тысяч га («У отца целая коробка орденов и медалей», – говорит об этом Виктор Викторович). Мама и брат тоже работают в сельском хозяйстве. Еще во время учебы будущему семеноводу удалось увидеть западные образцы ведения агробизнеса: по программе АККОР попал на стажировку (а скорее, просто в наемные рабочие) к одному швейцарскому фермеру. Технологические нюансы тоже подсмотрел, но как сам утверждает, больше всего запомнилось тамошнее отношение к делу.
– Меня поразило то, что фермер там – абсолютно разноплановый специалист, – вспоминает Дьяченко. – Он и животновод, и строитель, и агроном, и механик – все в одном лице. Конечно, к ним периодически приезжают консультанты по разным тонким нюансам, но это стоит денег, а потому фермер стремится разобраться во всем самостоятельно. Ведет учетные записи, анализирует…
На швейцарскую ферму Дьяченко поехал спортивным крепышом – при весе под 105 кг спокойно пробегал шесть километров и играючи переносил физический труд. Но по возвращении с зарубежного «обучения» он похудел на десяток килограммов. Хотя кормили, как утверждает, отлично: жаловаться было не на что.
– Наш день начинался с шести утра и заканчивался ближе к восьми вечера, – улыбается агроном. – Делали все: ухаживали за скотиной, работали на тракторах, лес валили, крыши чинили, копали… Они и детей воспитывают в труде. Малышня телевизор почти не смотрит, все на улице, по хозяйству. Считается нормой ребенку на 5-6 лет подарить в день рождения пластиковую совковую лопату, чтобы отцу помогал силос подкидывать…
После учебы Виктор до 1998 года работал в том же колхозе, что и отец, хотя Дьяченко-старший ушел оттуда в фермерство на пару лет раньше. Но к концу 90-х на некогда мощное предприятие положили глаз инвесторы. Хозяйство стали растаскивать по кускам. Схема развала была незамысловата: подкупили председателя, и за три года он довел колхоз до банкротства.
– Первые годы после прихода нового председателя там воровали направо и налево, – говорит Дьяченко. – Так и положили на пузо колхоз.
История агрария во многом повторяет типичный сюжет становления отечественного фермерства. От колхоза семье досталось 170 га земли, собственной техники практически не было. Как водится, первые машины (старый трактор ДТ и грузовик ЗИЛ) фермеры взяли у друзей под урожай. С долгами расплатились за два года.
– Нас поначалу была группа единомышленников, – говорит Виктор. – Работали мы вместе, чтоб полегче – все в общем котле. А потом началось: одному время сына женить, другому – машину менять, а надо покупать удобрения, химзащиту, семена… Каждый стал тянуть одеяло на себя. Общий котел лопнул. Сейчас тех фермеров, кто с нами начинал, почти не осталось: кто-то совсем разорился и в город уехал, другие нам землю сдают. В 2002 году, когда колхоз окончательно разорился и пайщики начали оттуда разбегаться, у нас стало под 600 га земли. Люди поверили отцу, потому что у него был большой опыт и имя. Так мы и работали. Сеяли кукурузу, ячмень, пшеницу, подсолнечник. В 2008 году отца не стало…
По словам Виктора Дьяченко, в середине 2000-х он и его коллеги-фермеры перепробовали уйму разных сортов пшеницы: помимо семян ближайшей по климатической зоне зерноградской селекции (ВНИИ зерновых культур имени И.Г. Калиненко, сейчас Аграрный научный центр «Донской»), сеяли семена шведской, немецкой, французской селекции… Предпочитали, понятно, зерноградские сорта, в первую очередь, знаменитый Ермак, но экспериментов было проведено изрядно.
В 2009 году на одном из аграрных форумов фермер познакомился с Александром Боровиком – главным научным сотрудником отдела селекции пшеницы и тритикале Краснодарского НИИ сельского хозяйства (ныне – Национальный центр зерна имени П.П.Лукьяненко, НЦЗ), и тот дал ему попробовать кубанские сорта. Судя по всему, это знакомство стало для Дьяченко судьбоносным.
– Мы в 2010 году молотили, и краснодарский сорт Грация селекционера Федора Колесникова дал нам прибавку к Ермаку то ли 15, то ли 17 ц/га, – вспоминает он. – Отрыв был чудовищным, я, конечно, очень сильно удивился. Начали обращаться с Боровиком более предметно, он подобрал нам сорта – ту же Грацию, Таню, Гром. В общем, Ермак я больше не сеял. Мы полностью перешли на кубанские сорта.
Сезон 2011-2012 года оказался крайне тяжелым: суровая осень, зима, потом сразу лето… Урожайность в хозяйстве провалилась: если годом ранее средний показатель был около 72 ц/га, то стало 64 ц/га. Но окрестные фермеры, комментирует Дьяченко, получили до 25 ц/га и при этом радовались. Из-за недобора урожая цена на пшеницу взлетела, и это дало хозяйству возможность для рывка: в тот год Дьяченко купили для своих 600 га трактор «Джон Дир» и другую технику, стали платить бОльшую арендную плату. Результат не заставил себя ждать: земельный клин стал постепенно расти (сейчас Дьяченко обрабатывают 1700 га – прим. ред.). Попутно расширялось и сотрудничество с КНИИСХ – фермерам предложили создать у себя на полях площадки для «обкатки» новых сортов.
– Я поначалу задавал вопросы: «Зачем мне это?», – улыбается Виктор Дьяченко. – Но Александр Боровик сказал: «Благодаря этому ты будешь первым узнавать, какие сорта в вашей зоне хорошо идут минимум за год до остальных». Так оно и вышло. Каждый год нам дают четыре-пять новых сортов, по которым только заканчиваются государственные испытания. Они еще не прошли госрегистрацию, а мы их уже сеем. И я уже вижу, какой будет судьба сорта – какое у него качество, потенциал. Потом люди только начнут его покупать, сеять, а у нас он уже занимает большие площади. Это позволяет получать максимальный КПД от внесенных удобрений.
Начав с размножения нескольких сортов семян, в КФХ Дьяченко перешли к полноценному семеноводству – сейчас под это отдано более 600 га. Набор доходит порой до 20 сортов, хотя обычно стараются не превышать планку в 14, иначе тяжело. Половину выращенных семян фермеры отдают институту-оригинатору, на остальные получают соответствующие документы для реализации. Семена считаются элитными, хотя, по сути, они являются оригинальными, утверждает Дьяченко. По требованию НЦЗ семена сеют сниженными нормами высева – это повышает коэффициент размножения зерна.
Меняется и сам подход к аграрной технологии. Качество зерна, а главное, чистота сорта выходит здесь на первый план. Никаких посторонних примесей быть не должно.
– Нюансов в семеноводстве много, – говорит Виктор Дьяченко. – На рынке хватает организаций, желающих торговать семенами. Кажется, что тут такого: взял зерно, вырастил, отсортировал, продал и заработал лишних два рубля. Но сохранить исходные заявленные характеристики оригинального сорта непросто. Возьмем ту же уборку. Нужен более щадящий обмолот, чтобы не было дробленого зерна. Каждый сорт различается по крупности зерна, это надо учитывать при переходе с сорта на сорт. У всех разная биомасса, количество соломы, зерно по-разному вымолачивается из колоса. Всякий раз мы перенастраиваем комбайн. Каждому сорту – свой срок уборки.
Жесткие требования к чистоте сохраняются на всех технологических этапах. Осенью поля тщательно пропалываются. Каждая партия семян протравливается отдельно, после чего протравочную машину нужно разобрать, почистить и собрать заново. То же самое – с сеялкой, загрузчиком семян. Посев идет три часа, после чего пару часов сеялка освобождается от остатков семян – все это требует дополнительного времени, перечисляет Дьяченко. А если в «комплекте» хозяйства до двадцати наименований сортов, какие нужны усилия!
– Плюс регистрация семян, оформление документов, сертификатов, – продолжает он. – Все это требует денег. Есть еще такая штука, как роялти – от суммы продаж семян мы платим 5% патентообладателю (за первую репродукцию – 3%). Продал на миллион – заплати 50 тысяч. Невеликие деньги, но все же… Посчитай сам: товарное зерно стоит сейчас в порту 13 рублей за кг, без НДС. А цена элитных семян – 16-17 рублей на кг. Вроде три рубля разницы. Но в них «сидит» фасовка – 500 рублей на тонне, электроэнергия, роялти и т. д. И в итоге остается 1-1,5 рубля. Вот и весь потолок.
Зачем при таких усилиях и не самой высокой рентабельности заниматься семеноводством? По словам фермера, в этом есть немалый резон.
– Ну, во-первых, лишний рубль тоже на дороге не валяется, – говорит агроном. – А во-вторых, если выбирать самый трудный путь, то на нем оказывается меньше конкурентов. Всякий раз я вспоминаю слова Александра Боровика: «Ты будешь на год-два вперед видеть перспективу развития зернового рынка и сортообновления». И я уже действительно вижу, что на смену сортам Гром, Таня, Алексеич приходят Граф, Степь, Тимирязевка 150, новейший сорт знаменитого селекционера Людмилы Беспаловой. По потенциалу урожайности и морозостойкости он лучше, чем Алексеич и Гром. Тимирязевки 150 еще нет в реестре, а у нас она уже посеяна. Есть и другие перспективные сорта – Кавалерка, Собербаш.
…О сортах Виктор Дьяченко может рассказывать часами, и впечатление всякий раз, будто речь идет о живых существах. Впрочем, по признанию семеновода, именно так он к пшеницам и относится. Аналогия проста: как и людей, у каждого сорта есть свои сильные и слабые стороны, особенности и предпочтения – по предшественнику, питанию и т.д. Все это нужно учитывать при формировании сортовой мозаики хозяйства, уверяет агроном.
– Обычно мы советуем держать в севообороте 10-12% скороспелых сортов – с них удобно начинать уборку, обкатывать комбайны, – объясняет Виктор Дьяченко. – Основная масса – это среднеспелые, из 10 лет они восемь лет будут давать стабильные урожаи. И, конечно, около 15-20% – это среднепоздние сорта. Более ранние сорта имеют потенциал урожайности пониже, чем среднеспелые и поздние. Зато они очень хорошо используют осенне-зимнюю влагу – поздневесенние осадки в нашей зоне им, как правило, не достаются и на урожае сильно не сказываются. Поэтому они показывают хороший результат при засухе: раньше просыпаются весной, быстрее набирают вегетативную массу, формируют более плотный стеблестой. Питание им нужно тоже пораньше. Среднеспелые и среднепоздние сорта более крупноколосые, они дают менее плотный стеблестой. Но у них выше потенциал урожайности, особенно если перепадет где-нибудь в мае-июне хороший дождик.
Еще одна важная деталь – разные сорта тратят разное количество удобрений на формирование урожая, напоминает фермер. Полукарлики, короткостебельные требуют меньше питательных веществ на формирование колоса. Но даже в рамках одного типа сорта различаются по «аппетиту»: та же Таня, по подсчетам, при формировании тонны зерна «съедает» 26-27 кг азота, а Гром – на пару кило больше. Но при равной урожайности Гром покажет разницу в протеине до полутора процентов.
По словам Виктора Дьяченко, многообразие и универсальность сортов кубанской селекции делает их востребованными во многих регионах страны.
– Наши семена уходят далеко в Центральную Россию – в средней полосе тот же Гром и Алексеич дают по 110 ц/га, – говорит он. – Продаем и на Алтай, в Сибирь. Знакомые из Омска брали у нас пшеницу – она дала к тамошним сортам плюс 10-15 ц/га… Так что семеноводство у себя мы будем сохранять и развивать. На мой взгляд, кубанский НЦЗ – лучший в мире селекционный центр озимой пшеницы. Равных им в ближайшее время не будет, – уверяет Виктор Дьяченко.
Игорь НОВОСЕЛЬСКИЙ
Журнал «Агротайм», № 11(61) ноябрь 2018
По вопросам размещения рекламы в журнале обращаться:
644007, г.Омск, ул.Булатова, 101, оф. 203
8(3812)92-51-56, 8-908-311-53-34,
8-951-422-41-50, 8-913-645-49-26,
